|
|
|
Под облаками во Львове
тени столетий кружат.
В памятниках, как и в слове,
скрыты и мысль, и душа.
Не описать их словами
с тесными рамками строк,
в камне застывшую память,
окаменелость эпох
Адольф Берлин
Львовское эхо
Во время Второй мировой войны государственная машина Третьего рейха стремилась уничтожить не только еврейский народ, но и памятники еврейской цивилизации Восточной Европы. В отличие от спланированных массовых убийств евреев, чёткой программы уничтожения культурного еврейского наследия в условиях ведения военных действий не существовало. Судьба многих еврейских памятников в большинстве случаев зависела от разрушительной инициативы местного населения и его отношения к частной собственности.
Тоталитарные коммунистические режимы, наоборот, считали, что притупление национального самосознания, отчуждение от традиции предков напрямую зависит от уничтожения или использования не по назначению духовных и материальных памятников. В отличие от синагог, больниц, школ старинные еврейские кладбища, по понятным причинам, не поддавались перепрофилированию, и потому более всего пострадали во времена окончательного решения "еврейского вопроса" и борьбы с "еврейским буржуазным национализмом".
Период немецкой оккупации хотя и отличался разгулом варварства и вандализма, но был слишком коротким, чтобы окончательно уничтожить еврейское культурное наследие в Украине. Гораздо больший урон памятникам еврейской цивилизации нанесён во время советского правления, длившегося несколько десятилетий. После Катастрофы осквернённые и невостребованные еврейские кладбища превращались в каменоломни, а древние надгробия использовались в качестве строительного материала при восстановлении разрушенных войной зданий. Участки еврейских кладбищ захватывались различными организациями, через них прокладывались дорожные магистрали, а впоследствии на их территориях возводились (и ныне строятся) промышленные и торговые предприятия, автостоянки и заправочные станции, жилые кварталы и т.д.
Основная причина подобных действий заключается в ином отношении христианской традиции к местам вечного покоя по сравнению с существующей у евреев. (Как известно кремация умерших, перенос захоронений, перекапывание могил, ликвидация старых кладбищ – в еврейской традиции запрещены). Советское законодательство, основываясь на утверждениях "учёных-материалистов" о физическом распаде тела усопшего через четверть века, ограничило неприкосновенность мест захоронений сроком в двадцать пять лет. После неоднократных заявлений общественности за рубежом и внутри страны о не гуманности этого закона, время сохранности могил продлили до полувека. Вплоть до 1998 года данное положение оставалось в силе, пока Кабинет министров Украины не издал распоряжение "О дополнительных мерах по сохранению мест захоронений в населённых пунктах Украины". Принятию этого документа предшествовал конфликт между представителями еврейской общины и Львовской городской администрацией из-за старинного еврейского кладбища во Львове.
Первое упоминание о еврейских захоронениях во Львове датируется 27 мая 1414 года. Одной из причин, по которой историк еврейской общины Иехезкель Каро считал караимскую общину во Львове более древней, являлось расположение караимских захоронений у входа на кладбище [1]. Хотя данная версия отвергалась таким научным авторитетом, как историк Майер Балабан [2], другой известный исследователь Рудольф Менкицкий обнаружил в книге счетов Львовского магистрата, что первая оплата еврейской общиной за кладбище произведена в 1480 году [3]. Если при этом учесть, что караимская община покинула Львов в 1475 году [4], то с доводами доктора Каро трудно не согласиться.
Как утверждал издатель Эмиль Зильберштейн, наиболее старинное надгробие на еврейском кладбище датировалось 1378 годом [5]. Историк Якоб Шалл в своём путеводителе по еврейским памятникам Львова упоминает о ещё более древней мацеве (надгробье) 1348 года [6].
На протяжении первых 30 лет XVII-го века еврейская община была вынуждена несколько раз докупать земельные участки и присоединять их к кладбищу. Современные границы кладбища сформировались к средине XVIІI-го века и показаны на карте Львова с 1766 года. В 1804 году в юго-восточной части кладбища поместили еврейский госпиталь, находившийся прежде (в течение 200 лет) в различных зданиях старинного еврейского квартала (см. ил. 8).
Чтобы увеличить изображение, щёлкните курсором по миниатюре.
Направлене навигации укажут стрелки "Вперёд >" и "< Назад"
в нижних углах увеличенного изображения
После этого кладбище функционировало ещё на протяжении полувека, пока не было закрыто во время эпидемии холеры. Книга усопших еврейской общины за 1842 – 1865 годы содержит следующие данные о количестве захоронений на еврейском кладбище в 1855 году: в апреле, мае – 30 умерших в месяц (при общей численности львовских евреев в 23331 человек) [7], а в июне, июле количество похорон достигает уже 300 в месяц. В некоторые дни августа зафиксировано до пятнадцати похоронных процессий [8]. Исходя из этой неутешительной статистики, австрийские власти 22 августа 1855 года закрывают существовавшее около пяти веков кладбище, а через два дня на Пилиховских горбах (холмах – А.Б.) открывается новое еврейское кладбище [9].
Учитывая динамику роста еврейского населения Львова с 891 человека в 1550 году [10] и до времени закрытия кладбища, количество захоронений на нём могло достичь от 25 до 30 тысяч. При этом следует также учесть, что до конца XVI-го века в Галиции других еврейских кладбищ не существовало. (Исключение составляли лишь еврейские общины в Буске и Белзе.) Среди нашедших вечный покой на этом общегалицийском пантеоне – известные раввины, выдающиеся законоучители, руководители ВААДа (съезда – А.Б.) четырех земель, на котором представители львовской общины традиционно занимали ведущее положение, жертвы погромов, мученики за веру. Только перечисление наиболее известных имён способно занять значительную часть данной статьи.
Через 5 лет после закрытия кладбища было опубликовано произведение львовянина Габриэля Сухистава "Мацевет Кадош" ("Священное надгробье", Львов, 1860), содержанием которого стали эпитафии с надгробий старого еврейского кладбища, дополненные легендами из раввинских респонсов (респонс – пересказ исторических событий), выдержками из пинкасов (пинкас – хроника) Большой городской синагоги и погребального общества "Хевра кадиша". В 1863 и 1865 годах под таким же названием были напечатаны ещё две книги этого автора, а в 1869 году появился последний том, объединивший содержание первых трёх. Из вышеизложенного понятно, что четырёхтомник не был сугубо научным трудом, а скорее сборником историко-литературных материалов о евреях Львова и Галиции.
Вышеупомянутый доктор Иехезкель Каро, как и раввин Шломо (Соломон) Бубер (дед философа Мартина Бубера), написавший книгу "Аншей шем" ("Человеческое имя" – энциклопедический сборник биографий львовских раввинов и членов общинного правления; Львов, 1895), активно черпали сведения из этих произведений (см. ил. 9).
События, происходившие в еврейской общине Львова в средине и второй половине XIX-го века, характеризовались повышением роли просвещения и созданием более широкой сети благотворительных институций, среди которых одно из ведущих мест принадлежало еврейскому госпиталю. С увеличением численности евреев в городе вдоль правой стороны улицы, названной именем известного врача и деятеля гаскалы Якоба Раппапорта, строятся новые больничные корпуса. Здание под №2 – это Старокладбищенская синагога одна из наиболее старых во Львове [11]. Первое документальное упоминание о ней датируется 1830 годом, когда достроили второй этаж, служивший позднее галереей для женщин [12]. После закрытия кладбища синагога стала госпитальной.
Возле старого корпуса еврейского госпиталя (1807 г.), по проекту архитектора Якуба Строха в 1880 году строится дом для престарелых [13] (см. ил. 10). В 1898 году старый больничный корпус разбирают, а на его месте по проекту архитектора Антония Флешла возводится "Дом инвалидов" [14] (см. ил. 11). В 1899 – 1901 годах на средства банкира Мауриция Лазаруса и по проектам архитекторов Макловского и Левинского строится главный корпус еврейского госпиталя в ориентальном стиле с элементами модерна, центральный ризалит которого венчает шлемовидный купол [15] (см. ил. 12). После внесения многочисленных изменений, это здание до настоящего времени является одним из наиболее интересных еврейских памятников Восточной Европы.
В 1903 году, когда весь комплекс благотворительных заведений был готов к приёму больных, состоялось торжественное открытие обновлённого еврейского госпиталя [16] (см. ил. 13). Впоследствии, в 1912 году на деньги, выделяемые фондом имени Софии и Якоба Вайнбергов, по проекту архитектора Михеля Улама строится здание амбулатории, соединённое с главным корпусом крытым переходом [17] (см. ил. 14). Последним зданием бальнеологического комплекса было реконструированное в 1932 – 1934 годах двухэтажное помещение поликлиники матери и ребёнка, построенное ещё в 1847 году на средства супругов раввина Якова и Сары Оренштейн (см. ил. 15).
Хотя кладбище и госпитальный двор были разделены каменным забором, столь активно проводимые строительные работы пагубно отразились на кладбище. Первой публикацией о еврейском некрополе во Львове в XX-ом веке стала вышеупомянутая статья издателя альманаха "Еврейский ежегодник" Эмиля Зильберштейна, призванная обратить внимание общественности на постоянно ухудшающееся состояние старого кладбища [5, с.168]. Эту тему значительно расширил историк Майер Балабан в своих популярных работах "Львовские евреи на рубеже XVI-XVII веков" (1906) [18] и "Еврейский квартал, его история и памятники" (1909). В 1911 году львовский коллекционер и нумизмат Максимильян Гольдштейн в составленном им проекте устава еврейского музея, в разделе "Цели и задачи" писал: "Следует установить особую опеку над памятниками, не способными стать частью музейного собрания, такими как строения, кладбищенские обелиски и надгробия" [19] (Здесь и далее перевод с польского – И.Г.). Хотя еврейский музей во Львове был создан лишь в 1934 году, высказанная М. Гольдштейном мысль стала определяющей в дальнейшей деятельности творческой интеллигенции по сохранению еврейских памятников (см. ил. 16).
Тем временем дирекция еврейского госпиталя с 1911-го года добивалась у магистрата разрешения на строительство ещё одного больничного корпуса, аргументируя свою просьбу утверждением, что госпиталь оказывает помощь не только евреям, но и христианам ("Среди обратившихся в еврейский госпиталь за помощью в 1911 г. – 15391 еврей и 3001 католик") [20]. Так как речь шла об отделении для инфекционных больных, то по предписаниям санитарных врачей здание надо было возводить на значительном расстоянии от регуляционной линии улицы Раппапорта. Следовательно, при проведении работ предполагалось выйти за пределы госпитального двора внутрь кладбища. По различным причинам этот корпус так и не был построен, но многим представителям еврейской интеллигенции стало понятно, что неумолимое время и человеческая деятельность способны уничтожить "Бейт олам" ("Дом вечности" – название еврейского кладбища во Львове. На идиш – "Бесойлим").
Весной 1914 года при еврейской общине Львова по инициативе раввина и общественного деятеля Самуэля Горовица был создан комитет, целью которого стала инвентаризация и восстановление древних мацев (мацева – надгробье, см. ил. 17). Работу по изучению эпитафий возглавил историк Майер Балабан. За короткий период времени, вплоть до начала первой мировой войны, было описано около тысячи надгробий.
Беспорядки периода российской оккупации Львова (1915 г.) и ноябрьский погром 1918-го года нанесли урон многим еврейским памятникам Львова и, в частности, кладбищам. В вышеупомянутой статье Майера Балабана "Забытый памятник", опубликованной в 1920 году, говорится: "Если неумолимое время и далее будет исполнять свою разрушительную работу, то наши внуки даже не узнают, на каком месте покоился прах их предков в течение двенадцати поколений" [4, с. 21]. Известному историку вторит искусствовед Максимильян Гольдштейн: "Историкам и любителям искусства известно, какие сокровища заключают в себе еврейские надгробные плиты... Резьба и надписи на них – образцы еврейского народного искусства, являющиеся для художника источником вдохновения и наследования" [21] (см. ил. 18).
Авторитетное мнение деятелей еврейской культуры было услышано. В 1925 году, по инициативе архитектора Иосифа Авина во Львове создали "Кураторию опеки над памятниками еврейского искусства при еврейской общине Львова". В руководство организации вошли профессор Мауриций Алерханд, раввин Леви Фреунд, искусствовед и коллекционер предметов иудаики д-р Марк Райхенштейн, известные в Польше архитекторы Леопольд Райсс, Зигмунт Шпербер и многие другие. Руководство "Куратории" разработало комплексный подход решения проблем, связанных с сохранением еврейского наследия в Восточной Галиции, при котором научные исследования сочетались с восстановительными работами.
Одним из направлений деятельности являлось проведение мероприятий по реставрации древних еврейских кладбищ, в частности львовского. Только в 1927 году на нём было восстановлено 523 упавших надгробия и изготовлен специальный альбом с 44-мя видами кладбища, дающими возможность обозрения одних и тех же групп мацев под разными ракурсами. (Хранится в собраниях Украинского национального музея во Львове). Более того, для сохранения традиционно еврейского вида нового еврейского кладбища во Львове, было разработано около тридцати оригинальных образцов надгробий, которые предлагались для установления на могилах новопреставленных [22].
В 1928 – 1931 годах на старинном еврейском кладбище продолжались активные реставрационные мероприятия [23] (см. ил. 19). Их проведение вызывало у части львовской общественности понимание и уважение, у других – неприятие и зависть. В 1938 году группа владельцев недвижимости по улице Шпитальной, расположенной напротив древнего кладбища, желая увеличить стоимость своих земельных участков, обратилась в магистрат с просьбой расширить и замостить проезжую часть за счет отчуждения части кладбища под тем предлогом, что данная территория превращается в свалку городского мусора и отходов. Среди документов строительного отдела Львовского магистрата сохранилось несколько описаний этой территории. Они интересны уже тем, что фиксируют состояние кладбища "Бет олам" накануне второй мировой войны. Согласно этим документам на первых 6 – 7 метрах от линии улицы располагались подсобные кладбищенские постройки. На дальнейших сорока метрах находилось караимское кладбище без видимых надгробий, отделённое некогда забором от еврейского. Следы древнего ограждения можно было наблюдать ещё в 1938 году. Так называемый "мусор" в этой части кладбища являлся фрагментами львовских синагог, оставшимися после их многочисленных ремонтов, которые с незапамятных времён не выбрасывали, а согласно традиции подвергали захоронению [24].
В 1939 – 1940 годах советские власти распустили еврейскую общину Львова и национализировали её недвижимость. Уникальный комплекс зданий еврейского госпиталя превратился в обычную городскую больницу, на территории которой новые хозяева начали устанавливать свои порядки. Девятнадцатого октября 1940 года из Львовского комитета по охране памятников культуры в дирекцию госпиталя на ул. Раппопорта было отправлено письмо за подписью представителей Комитета Константинова и Голубца следующего содержания: "Областной комитет по охране памятников культуры получил информацию о том, что вы при осуществлении строительства новой прачечной намереваетесь снести ряд надгробий древнейшего в Восточной Европе еврейского кладбища. Так как старинное львовское кладбище в целом и его надгробия в частности представляют особую историческую и художественную ценность, Комитет по охране памятников культуры предлагает вам воздержаться от каких-либо действий относительно разрушения надгробий, пока кладбище не осмотрит специальная комиссия Комитета". (Здесь и далее перевод с украинского – И.Г.). Как видно, письмо не произвело должного впечатления на новую дирекцию бывшего еврейского госпиталя (см. ил. 20).
Второго февраля 1941 года с письмом к представителям советской власти обратился автор книги "Культура и искусство еврейского народа на польских землях" (Львов, 1935, пол.) Максимильян Гольдштейн, работавший в то время заведующим отделом предметов иудаики при Львовском музее этнографии и художественного промысла (экспозиции бывшего музея еврейской общины, который после установления советской власти во Львове в сентябре 1939 г. был закрыт). Он писал: "Старинное еврейское кладбище во Львове на улице Шпитальной является древнейшим кладбищем Восточной Европы. Надгробия на нем датируются XIII – XIV-м веками и представляют исключительную историческую и художественную ценность. Кладбище находится в большом запустении, так как пострадало прошлой зимой из-за того, что жители близлежащих улиц разрушали надгробья самовольной рубкой деревьев, забираемых на отопление. Кражам благоприятствовало отсутствие ограждения. (Очевидно, часть забора вдоль улицы Шпитальной разобрали во время реконструкции 1938 г. и не успели восстановить. – И.Г.). Госпиталь, находящийся по соседству, построил новую прачечную, закрыв при этом единственный проход к надгробиям. Необходимо восстановить уничтоженный забор и доступ к могилам, очистить кладбище от ветвей и озеленить его. Следующим важным мероприятием могла бы стать организация постоянного изучения и реставрации надгробий. Исследования, осуществляемые на этом кладбище историками, архитекторами и искусствоведами продолжаются более 100 лет, однако они не в состоянии охватить весь богатый материал, который здесь находится. Необходимо приступить к подготовке научной монографии о кладбище, которая осветила бы различные аспекты исследований. Осуществление такого издания стало бы ещё одним фактом искренней заботы Советской власти о древней еврейской культуре и её памятниках, которые длительное время оставались заброшенными без необходимой опеки. После наведения порядка на одном из древнейших памятников истории города Львова и организации на нём охраны, можно было бы приступить к обработке всех научных материалов на основе существующих публикаций, хранящихся в различных коллекциях фотографий, старых записей, рисунков и т. д." [25] (см. ил. 21). В личном архиве Максимильяна Гольдштейна хранятся несколько документов переписки с Комитетом по сохранению памятников относительно плана старинного еврейского кладбища во Львове, составленного архитектором Зигмунтом Шпербером (см. ил. 22). Очевидно, это было связано с подготовкой научной работы о еврейском кладбище, публикации которой помешала вторая мировая война.
При немецком дистрикте Галиция (1941 – 1944 гг.) также имелся Отдел по охране памятников и музейных ценностей. Он даже составил список исторических зданий, среди которых значилось несколько львовских синагог, разграбленных и сожжённых в первые месяцы немецкой оккупации. Четырнадцатого мая 1942 года председатель Львовского юденрата д-р Генрик Ландесберг, опасаясь, что старинное еврейское кладбище разделит печальную судьбу других еврейских памятников, обратился в вышеупомянутый отдел с письмом-просьбой взять под охрану территорию кладбища, поскольку резьба по камню на древних надгробиях представляет художественную ценность. Для большей авторитетности председатель юденрата ссылался на мнение украинских и польских искусствоведов [26] (см. ил. 23). В начале августа 1942 года Генрик Ландесберг был казнён, так и не дождавшись ответа. После уничтожения Львовского гетто, в июне 1943 года отдел реконструкции при штадтгауптмане Львова изготовил план автомобильной развязки, согласно которому в центре старинного еврейского кладбища предлагалось расположить перекрёсток, перечёркивающий всю шестисотлетнюю историю Галицкого еврейства [27] (см. ил. 24).
В конце 40-х годов советская власть довершила то, что не успела сделать немецкая. В отчёте уполномоченного по делам религии при Львовском облисполкоме Кучерявого за 1947 год сообщается о возражениях еврейской общины, связанных со строительными работами на старинном еврейском кладбище, на территории которого городские власти решили разместить колхозный рынок [28]. После закрытия (по навету КГБ) последней львовской синагоги и снятия еврейской религиозной общины с регистрации в 1962 году утратило свой статус новое еврейское кладбище. Еврейский некрополь во Львове официально перестал существовать. Предупреждение, высказанное Маером Балабаном в 1920 году, о забвении могил предков оказалось пророческим. На протяжении сорока лет термин "иудаика" был изъят из научного обихода.
К средине 50-тых годов ситуация на старинном еврейском кладбище во Львове выглядела следующим образом. Почти четверть его территории отгородили каменным забором и присоединили к госпиталю. Сотни надгробий в этой части кладбища были сняты и сложены в северо-восточном углу двора. После этого их засыпали мусором и землёй. Там они покоятся до настоящего времени. Остальная территория кладбища, отведенная под базар, сверху вниз разделена на три площадки двумя подпорными стенами, сложенными из надгробий. В нижней построили крытый рынок. На остальных двух расположены торговые ряды, магазины, павильоны, при возведении которых в качестве строительного материала использовали кладбищенские памятники. Еврейские надписи на камнях видны в разных местах рынка: на парапетах лестничных спусков, на подпорных стенках и т. д. Данная ситуация остаётся неизменной до настоящего времени.
Здания еврейского госпиталя после многочисленных перестроек в основном сохранились. В средине 60-х годов был разобран двухэтажный корпус поликлиники матери и ребёнка. В последующие годы дирекция госпиталя из идеологических соображений предпринимала различные усилия к удалению еврейской символики, находившейся на фасадах госпитальных строений, и особенно на металлических решётках ворот и главного входа. Однако полностью убрать со стен еврейскую национальную символику невозможно, поскольку лицевая кладка зданий выложена разноцветными кирпичами. На лестничной клетке главного корпуса сохранился бюст еврейского мецената Мауриция Лазаруса, изготовленный в 1903 году львовским скульптором Антонием Попелем к открытию госпиталя [29] (см. ил. 25). Он установлен на лестничной клетке в нише, декорированной восточным орнаментом. Бюст находится на гранитном постаменте, украшенном стилизованными изображениями переплетающихся магендавидов. По рассказам сотрудников больницы, в советское время бюст был спасен от уничтожения кем-то из еврейских врачей, утверждавшим, что скульптурное изображение посвящено русскому хирургу Пирогову. На этом самоотверженном поступке прерывается столетняя деятельность еврейской интеллигенции по изучению и сохранению мемориально-благотворительного комплекса во Львове.
В 1996 году львовская мэрия выставила на аукционную продажу земельные участки вдоль улицы Базарной (бывшей Шпитальной), расположенные на древнем еврейском кладбище. Представители еврейской общественности выразили протест, переросший в конфликт с городскими властями. Противостояние, длившееся 2 года, дало новый импульс к исследованию истории старинного еврейского кладбища, поиску архивных и других материалов, хранящихся в собраниях различных библиотек и музеев Львова. Наибольший интерес представляют документы "Куратории опеки над еврейскими памятниками", сосредоточенные в начале сороковых годов двадцатого века Максимильяном Гольдштейном в Музее этнографии (ныне Институт народоведения УАН во Львове). Протоколы заседаний "Куратории" хранятся в Центральном историческом архиве Львова, в фонде еврейской общины (ф. 701). Представляют интерес документы, связанные с еврейским госпиталем, правление которого осуществляло также руководство и надзор над еврейскими кладбищами. Немало могут поведать об истории древнего кладбища личные архивы: искусствоведа Максимильяна Гольдштейна, раввина Самуэля Горовица, львовских архитекторов Леопольда Райсса (хранится в отделе рукописей библиотеки УАН во Львове), Зигмунта Шпербера, Иосифа Авина, Игнация Корнхабера и других сотрудников "Куратории", участвовавших в изготовлении плана кладбища. К сожалению, о сохранении мемориально-благотворительного комплекса сегодня говорить уже не приходится, но вопросы о наделении зданий еврейского госпиталя статусом памятников истории и культуры, а также о вынесении рынка за пределы кладбища остаются по-прежнему актуальными.
Осенью 1999 года во Львове на улице Базарной произошла трагедия. Несколько торговцев оказались под обломками внезапно обрушившегося на них кладбищенского забора. Душам древнейшего еврейского кладбища Восточной Европы всё ещё нет покоя.
Источники информации:
1. J. Karo, "Geschichte der Juden in Lemberg", Lvov, 1894, ss.2, 3, 5.
2. M. Balaban, "Zydzi lwowscy na przelomie XVI-go i XVII-go wieku", Lwow, 1906, s.6.
3. ЦГИАУ (Центральный государственный исторический архив Украины), Львов, ф.52, оп. 2, д.696, л.403.
4. M. Balaban,"Z historji Zydow w Polsce", Warszawa, 1920, s.19.
5. E. Silberstein, "Stary cmentarz", "Rocznik Zydowski", Lwow,1904, s.168.
6. . J. Schall, "Przewodnik po zabytkach zydowskich Lwowa", Lwow, 1935, s.60.
7. ЦГИАУ, Львов, ф.146, оп. 7, д.3536, л.6.
8. ЦГИАУ, Львов, ф.701, оп. 1, д.373.
9. ЦГИАУ, ф.701, оп. 4, д.34, л.3.
10. КЕЭ, т.6, Иерусалим, 1992, с.986.
11. ЦГИАУ, Львов, ф.701, оп. 2, д.1329, л.11.
12. ГАЛО (Государственный архив Львовской области), ф.2 оп. 1, д.3061, л.26.
13. ГАЛО, ф.2, оп. 1, д.3064, л.12.
14. ГАЛО, ф.2, оп. 1, д.3065, л.17.
15. ГАЛО, ф.2, оп. 1, д.3069, л.26.
16. ЦГИАУ, Львов, ф.701, оп. 3, д.2871.
17. ГАЛО, ф.2, оп. 1, д.3069, л.24.
18. M. Balaban, "Zydzi Lwowscy na przelomie…", Lwow, 1906, ss. 203-209; "Dzielnica zydowska jej dzieje i zabytki",
Lwow, 1909, ss. 27-29, 97.
19. J. Schall, "Zbieracz i jego zbiory"; M. Goldstein, K. Drezdner, "Kultura i sztuka ludu zydowskiego na
ziemiach polskich", Lwow, 1935, ss.148, 161.
20. ГАЛО, ф. 2, оп. 1, д. 3062, л. 50.
21. M. Goldstein, "O potrzebie konserwacji i inwentaryacji cmentarzy zydowskich", gazeta "Chwila", Nr.1158,
Lwow, 5 maja 1922 r.
22. Sprawozdanie Kuratorium opieki nad zabytkami sztuki zydowskiej przy zydowskiej gminie wyznaniowej we Lwowie,
1925 – 1927, ss. III, 1, 6, 14.
23. ЦГИАУ, Львов, ф.701, оп. 3, д. 965, лл. 1-5, д. 1279, лл. 1-9.
24. ЦГИАУ, Львов, ф. 701, оп. 2, д. 2446, лл. 34-36.
25. CAHJP (The Central archives for the history of Jewish people), Jerusalem,
P 226/6.
26. ГАЛО, ф. Р-35, оп. 12, д. 247, л. 88.
27. ЦГИАУ, Львов, ф. 720, оп. 1, д. 625, л. 1.
28. ГАЛО, ф. П-3, оп. 2, д. 256, лл. 33-35.
29. ЦГИАУ, ф. 701, оп. 1, д.1449.
Июль 2001 г., Иерусалим
Наверх
©Адольф Берлин