Тебе в глаза я загляну, 
коснусь твоей души 
и в этом чувстве утону, 
загадки не решив,

не разгадав, не объяснив 
тебе или себе, 
как слово на простой мотив 
струной дрожит в судьбе		
		

Когда настал непоправимый час, 
глаза потухли, губы замолчали,
и ты ушла, одних оставив нас 
в день праздничный, вмиг ставший днём печали.

2006
	   

Приснилось мне, что возвратилась мама...

2005

Приснилось мне, что возвратилась мама из прошлого и из небытия, а я, как в детстве, всё твердил упрямо: - Не плачь, мы вновь с тобою, брат и я. Ты даже постареть-то не успела, ушла, оставшись вечно молодой, и сразу что-то в сердце опустело, осиротел тобой согретый дом. Как долго длилась горькая разлука. В десятки лет сложились те года, уже повырастали дети внуков, которых ты не знала никогда. Судьба нас слишком рано разлучила. Так хорошо, что ты пришла сюда. А ты почти совсем не изменилась. Я постарел? Ну, это не беда. Я долго в твой уход не мог поверить и не смирился с этим до сих пор. Тебе был слишком краткий путь отмерян, но живы в нас твоя любовь и вера, и с нами ты всему наперекор.

            Хочется верить

Причудливы рисунки облаков

		Памяти мамы
	Причудливы рисунки облаков, в них можно угадать родные лица. Они плывут по небу так легко, так грациозно, как большие птицы. Изменчиво кипенье кучевых, неуловимо перистых скольженье там, на холстах небесно-голубых полотен моего воображенья. Влечёт меня фантазии река в простор, который сказочно чудесен, где Мастера Великого рука одушевляет зримо облака, рисуя кистью ветра в поднебесье. Быть может, это души близких мне по крови, по родству или по духу взирают, как в далёкой стороне нас орошает горький дождь разлуки. Я верю, что они всегда со мной, в моих воспоминаниях и мыслях; они во мне, в моей судьбе и жизни, мы вместе продолжаем путь земной. Зря расточили столько сил и дней, сердечных встреч упущено так много.	Общенье всё нужнее и ценней, когда одни выходим на дорогу. Прикосновенья душ – так часто их недостаёт, а мы под небом звёздным пророков ищем вновь среди чужих и это понимаем слишком поздно. 2005

Скрипач

		Юрию Мержевскому
	Когда взлетела скрипка вверх, к щеке прильнула и подбородок придавил её к предплечью, смычки в оркестре, как в почётном карауле, застыли в предвкушенье близкой встречи. Как видно, Мастера рука достойна чести держать в объятьях инструмент с волшебным глянцем. И вот обняли пальцы гриф и слились вместе, и замелькали вдруг затем в прекрасном танце. Как только встретились они – смычки и струны – и чистых звуков волшебство души коснулось, остался где-то далеко наш мир безумный, и обнажённые сердца в ответ сомкнулись.	Над нами властвуют Бетховен и Маэстро, так хочется закрыть глаза и слушать. И, растворившись в звуках скрипки и оркестра, сердца очистились, и просветлели души 2002

Загадка времени

Можно ль сущность времени постичь: бесконечность дней, минут, мгновений, краткость лет, мелькающих, почти как в калейдоскопе светотеней?

Где его исток и где исход? То ли просто, то ли слишком сложно время то несётся, то ползёт, прячась между будущим и прошлым. Ко всему привычные давно, объясненье мы всему находим. Остаётся время всё равно непонятным по своей природе. Ускользая от людей всегда, вездесуще, неостановимо, незаметно и непостижимо, время утекает, как вода. Времени необъяснимый ход поражает скрытым в нём секретом. Каждый год приходит Новый Год, открывая заново отсчёт. Жаль, не молодеем мы при этом. XII - 2004

Я – не дизайнер. Пишу стихи я, немножко – прозой. Джава – не моя стихия. И был ужасно рад, хочу я Вам сказать, создав простой, без «наворотов» сайт. Не будьте ж придирчивы, люди, веб-мастер и так поседел. В него не стреляйте: он, строгие судьи, старался, как мог и умел. Июль 2004

Н.М., М.В. Льёт в Сан-Франциско. Бесконечный дождь упрятал даль за водяной завесой. Мне кажется порою, что похож приморский этот город на Одессу. Похож, быть может, дружеским теплом, вмиг растворившим годы и разлуку и смывшим опасения дождём, что стали мы чужими друг для друга. Опять сидим почти что до утра, вновь ощущая близость и открытость, как будто бы расстались лишь вчера, и ничего душой не позабыто. Висят косые плети во дворе, чечётку капли отбивают. Осень. Не редкость дождь, тем паче в ноябре, но вот тепло не часто он приносит. 2004

Сан-Франциско, ноябрь 1998 г.

Сквозь призму лет

Светлой памяти матери и отца Сквозь призму лет осознаём: у счастья Размыты краски, скрыты очертанья, А воссоздать мы не имеем власти Его неповторимое касанье. Когда все вместе были мы вначале, Казалось, это будет длиться вечно. Мы счастья своего не замечали, Так молоды мы были и беспечны. Миг счастья не прибавить, не умножить, Лишь можем разделить его мы с кем-то, И счастье только так дано продолжить, Продлить его волшебные моменты. Но почему-то то, что мы имеем, Что нам приносит радость и удачу, Как следует хранить мы не умеем, Лишь, сожалея, о потере плачем. Когда отняла наших близких вечность, Осталось запоздалое прозренье,

Что мы порой слепы и бессердечны Бывали... Но не вымолить прощенье. Смириться с неизбежностью не просто, Ещё труднее в том себе признаться, Но в горе есть спасительное свойство Со временем слабеть и притупляться. С вершины лет минувшие потери Уже воспринимаются иначе. И всё же трудно в это нам поверить, Когда опять приходят неудачи. Не окунёшься дважды в жизни реку, И неизвестность ждёт у самой двери, Но время – это лучший в мире лекарь, Которому мы можем всё доверить. Не знаю, почему, но часто счастье Не оставляет нам воспоминаний, И воссоздать мы не имеем власти Его неповторимое касанье… 2001

-------------------------------

Талисман

До чего же красиво зеленеет весна. Говорят, что осина – это твой талисман.

Вот стоит величаво всей ногой на земле, чуть ветвями качая у скрещенья аллей. Ты поверь гороскопу, через скепсис поверь на мосту через пропасть неудач и потерь. Ты приблизься к осине, обними, попросив одарить тебя силой добежать, донести. Вот прижалась щекою к ней, к шершавой щеке, и дышали покоем завитки на виске. Что-то шепчет нам ветер, и вверяют дубы тайну тени и света на страницах судьбы. 2004

-------------------------------

Сжигая письма

Печально на огонь гляжу, сжигаю письма. Прощаясь с памятью, держусь, лишь зубы стисну. Я их до скрежета сожму, сдавлю до боли и, наконец, себе скажу: – С меня довольно! Довольно власти прежних дней, надежд туманных, довольно мифов, миражей, самообмана. Бумага так легко горит, алеет пламя. Не отвернуться ни на миг, – застыл, как камень. Такая магия и жуть в огне открытом: как зачарованный гляжу, как первобытный.

Вот фотографии кусок, обуглясь, всё же осветит море и песок, загар на коже, и облака на небесах, и наши тени... Всё исчезает на глазах, в одно мгновенье так безвозвратно, навсегда. Я в танце строчек слова пытаюсь угадать: знакомый почерк. Мучительно горит любовь в конвертах белых и оставляет за собой лишь горстку пепла. Дым горьковатый, голубой над пеплом тает... Вот так, наверно, за собой мосты сжигают. 2004

-------------------------------

Надеясь на чудо Откуда пришло ощущенье, что знаем друг друга мы вечно и чуть ли не с первых мгновений той самой, негаданной встречи? Так стoит ли спорить с судьбою, копаясь в сомнениях наших? Мы так совпадаем с тобою, что даже становится страшно. Не знаю, случайность ли это, простой ли каприз провиденья, но высшая ценность на свете – то родственных душ потрясенье. Не знаю, когда и откуда пришёл этот дар пониманья, слепая надежда на чудо, где чувство важнее, чем знанье. 2004

Берёзовый март

Мы часто смотрим на детей с сомнением

Мы часто смотрим на детей с сомнением:

о чём толкуют, что поют и пляшут?

А дети просто отошли от времени,

которое мы называли нашим.

Своих детей воспитывать всё время мы

спешим, – не столько сеем, сколько пашем,

забыв, что рождены они для времени,

которое уже отнюдь не наше.

Своими перегружены проблемами,

детей мы учим истинам вчерашним,

поскольку рождены они во времени,

которое когда-то было нашим.

Потом одолевают нас сомнения,

и мы на всё в сердцах рукою машем,

поняв, что дети рождены для времени,

которое уже не будет нашим.

И всё же для грядущих поколений

наш опыт, как и груз ошибок, важен,

недаром рождены они для времени,

которое придёт вослед за нашим.

2001

---

Семёрка, тройка, туз... В пространстве и во времени скитальцу по лабиринту жизни, вверх и вниз дай Бог в себе хотя бы разобраться. Чтоб жизнь осмыслить, требуется жизнь. Мы, кто под солнцем, кто под небом звёздным, минуту ловим, упуская час; и то ли рано, то ли слишком поздно приходит к нам неповторимый шанс. Дано ль понять сквозь годы и усталость, сорвав с архивов прошлого печать, какие карты в жизни нам достались и как сумели ими мы сыграть? Семёрка, тройка, туз, как прежде, в силе. Но как насчёт готовности своей на карту ставить будущее или ждать в прикупе тузов и козырей? 2003

Всё выше... Мы в жизнь вступаем с жаждою познанья и с верой в идеалы, хоть подчас воображенье выше пониманья, и интуиция лишь выручает нас. Хотим, предназначение осмыслив, головоломку жизни разгадать; но чувство, что загадка выше истин, уже не покидает никогда. Когда одолевают нас сомненья, скрываясь в дальних уголках души, мы для себя пытаемся решить, что выше, разум или откровенье. Всё норовим своим аршином мерить, не замечая признаков беды: невежество и злоба выше веры приносят только горькие плоды. И вот мы – в мире замкнутом и тесном, в клубке реалий, предрассудков, слов, где равнодушье выше Эвереста и бесконечно льётся чья-то кровь. 2003

Календари роняют листья-даты...

Календари роняют листья-даты, уходит время, как в песок вода. Какими прежде были мы когда-то, теперь уже не будем никогда. Как хлопья снега, налипают годы, уже за перевалом виден спуск. На склоне дней меняются подходы, оценки и привычки, даже вкус. Чужим призывам реже мы внимаем, а дар общенья теплится едва, растёт в цене взаимопониманье, и резко девальвируют слова. Скрываемся от глупости и сплетен, да от советов, что дают взаймы. Друзья уходят, заменить их некем, и с ними часть себя теряем мы. Как хлопья снега, налипают годы, за перевалом – неизбежный спуск. Так неспроста задумано в природе, ведь у природы безупречный вкус. 2001

Слово

Вначале Мысль была Вначале Мысль была. И лишь потом весь прежний мир предстал в обличье новом: разнообразье звуков, красок, форм и ощущений увенчало Слово. Покой и потрясение основ, добро и зло восходят к Слов звучанью... Но хорошо, когда потоки слов хоть изредка сменяются молчаньем. 2003 Слово откровения Вначале было слово. Мудрость эту вновь открывает каждый всё равно, вдруг потрясённый яркой вспышкой света, как от звезды, погасшей так давно. Как часто слово формирует душу и отворяет сердце для других. Но можно словом всё в душе разрушить, всё оправдать и оправдаться вмиг. Историю эпох создало слово; а сколько раз истории творцом оно бывало, будучи основой, развитием событий и венцом. Всегда священно слово для еврея. Не раз за слово отдавали жизнь, и кровь текла рекою, багровея, и вместо слов проклятия неслись... Вначале было слово откровенья, которое не просто осознать. В нём обретёт глоток надежды пленник, внезапно пробудившись ото сна. 2004 Нацелясь в ахиллесову пяту Мы слабости свои и недостатки Отнюдь не выставляем напоказ. Но с близкими мы не играем в прятки, Вся подноготная известна им о нас. Как души обнажает породнённость! Мы от чужих защищены бронёй, От близких и друзей незащищённость Подчас для нас бывает роковой. Ударить беззащитность так несложно, Утратить близость, подстрелить мечту. Как важно не забыть про осторожность, Нацелясь в ахиллесову пяту.

Всё изречённое свою имеет цену, Нам очень важно, кто и как сказал. Как часто слово создаёт проблемы, Пронзает сердце болью, как кинжал. Слова порой лишь воздух сотрясают, Иной раз просто подают сигнал. Но и нередко слово убивает, Как выстрел, поражает наповал. 2001 Слова поистирались Слова поистирались, как монеты, от повторенья частого, слепого, а лозунги, реклама и советы вконец сумели обесценить Слово. К словам, что низвергаются лавиной, мы часто безразлично равнодушны. Слова должны состариться, как вина, чтобы задеть сердца и тронуть души. Слова должны созреть и отстояться, чтоб аромат приобрести особый, не превратиться в шум, не отторгаться, а зазвучать призывно и весомо. 2001 Не доверяю я словам Порой не доверяю я словам и зачастую, может быть, напрасно; но сколько износилось слов прекрасных и превратилось в заурядный штамп. Не мсти за то, что я Тебе сказал не те слова, которые ждала Ты. Ты их могла прочесть в моих глазах, – красноречивей слов порою взгляды. Словами легче ранить, чем ножом, и эта боль от посторонних скрыта. Как мне постичь не сердцем, так умом, поверить, что Тобою всё забыто? Полна воспоминаний голова, со мною образ Твой теперь повсюду. И забывай меня, не забывай, но всё равно я был, я быль, я буду. Прости меня за то, что не сказал тогда тех слов... 1971

Дыханье осени

Зина Ротман Осень

Дыханье осени. Такой неповторимый осенний запах, лёгкий дым над крышей. Нас первый иней как предвестник зимний печалит, словно осенью мы дышим. Опавших листьев шелест на дороге, низины под тумана белой шапкой... Оставь хотя б на время все тревоги, пока пьянит нас воздух горько-сладкий. В пурпурно-жёлтый плед укутались деревья, пир разноцветья – осени награда. Зиме, как видно, открываю дверь я, но всё же не грусти, пока мы рядом. На соснах капли гроздьями свисают, а шишки,– будто птицы на насесте. Нас душ дождя нисколько не пугает и даже близкий снег, пока мы вместе. Не доверяй бесцельным словопреньям, пустым словам, неискренним и лживым, не поддавайся горечи сомнений, пока мы вместе и покуда живы. Ход времени с годами всё быстрее, на карусели жизни – бег по кругу. И жизнь воспринимается острее, пока мы рядом и нужны друг другу. 2001

Проблема семейного счастья Семейного счастья проблема – в том, чтобы себя сохранить, любви уязвимую нить не оборвав в то же время. Семейного счастья искусство – в умении видеть пути, как в дружбу любовь превратить, не жертвуя этим чувством. 2002 Иду... куда? Иду туда, где не был никогда, чтоб что-то отыскать и разгадать, чтоб разглядеть сквозь тщетность суеты грядущего неясные черты. Ищу вопрос и на него ответ, подозревая, что ответа нет. Бегу куда-то, время торопя, но никуда не деться от себя. 2003

Петербург: 300 лет

Ты высишься три века над Невой величественно, в мраморе, в граните, стольких имён создатель и хранитель – столичный город с областной судьбой. Ты вынес всё: опалу и хулу вождей Кремлёвских и блокадный голод. Интеллигентный, непокорный город, будь неподсуден серости и злу. Мы все давным-давно больны Тобой. Не верится, что позади три века, где канули цари, вожди, генсеки. Пусть многое утрачено навеки, но Ты, как наша юность, молодой. И, как тогда, звучит у нас в душе симфония дворцов, мостов, проспектов, резных решёток, столько раз воспетых, что слов здесь недостаточно уже. 2003

Копилка Кладёт нам время всякое в копилку: просчёты, намерения благие, желания, улыбки и ухмылки, лета, морщины – кольца годовые. Слоится память: тонкий слой успеха и мощный пласт провалов, сожалений. Вот смех сквозь горечь, слёзы, но без смеха, утраты, мысли, радость потрясений. Пусть накоплю я чувства и вещички, воспоминанья, ворох всякой чуши, сомнения и вредные привычки, – всё, что угодно, кроме равнодушья. 2004

Достоинство возраста Недавно мы тратили с щедростью таланты, и время, и силы; ничуть не страшась неизвестности, горели и всё выносили. Но часто пылали мы попусту, как в этом ни горько признаться. И всё же достоинство возраста мы держим, чтоб дальше держаться. Смирились с редеющим волосом, теряя кураж и осанку; но всё-таки с прежнею гордостью храним мы достоинство возраста, ему воздавая осанну. 2004

Делиться

Воспитывали с детства в нас потребность делиться чем-то с ближним ежечасно: "Отправишь по воде краюху хлеба, – она к тебе потом вернётся с маслом". Легко вином делиться, хлебом-солью, и радостью, и шуткою в награду. Но как же трудно нам делиться болью, душевной мукой, горечью утраты. Не выставляем напоказ страданье, скрываем неприятность за улыбкой, в себе храним мы разочарованье, и промахи, и страхи, и ошибки, не думая о том, какой громадой они над нашим сердцем нависают. Совета ждём, как надо и не надо, но Слово почему-то не спасает. 2004

Не узнаю знакомого до боли Не узнаю знакомого до боли, теряюсь, не решаюсь прикасаться. Живём порою, как на минном поле: оступишься – и может всё взорваться. Легко ль остановиться у порога, в себя вглядеться искренне и честно? Не знаю, как вернуться нам к истоку, но сделать это можно только вместе. 2003

Та женщина не зря жила Та женщина не зря жила, спеша, грустя, смеясь, терзаясь, надеясь, в чьей судьбе была любовь. И ненависть. И зависть. Вернётся ненависть к врагу, а зависть – к мастерам по сплетням. Остановившись на бегу, пойми, что счастье берегут друзья, любимые и дети. 2003

Годы так пролетают                                               И.Л. Годы так пролетают, уходят, уносятся, тают! Подарю Тебе время. Его никогда не хватает. Подарю Тебе свет, чтоб в минуты печали горели искры доброй надежды во тьме непроглядной туннеля. Пусть же скачет и скачет всё дальше и дольше лошадка беспрепятственно, без сожалений, без устали и без оглядки. 2003 ← Марк Шагал – Набросок

Несмотря ни на что!..                                               Моим племянницам Риане и Салли По законам природы и зову любви наши дети рождаются даже в сложное время, которое рвут на куски. Значит, мир устоит, если всё-таки жизнь продолжается, несмотря ни на что, а быть может, всему вопреки. Впереди первый смех, первый лепет на раннем рассвете, первый шаг никогда по Земле не ступавшей ноги, отблеск первой улыбки над многострадальной планетой, несмотря ни на что, а быть может, всему вопреки. Пусть в свободной и мирной стране обретут они счастье и минует их горечь расплат за чужие грехи, пусть хранит их любовь и не будет судьба безучастна, несмотря ни на что, а быть может, всему вопреки. 2001 Стерва-память Страшней всего, что человек способен сравнивать в раздумьях. Изобретай хоть целый век, – но хуже пытки не придумать. Всего ужаснее, что он забыть не может то, что хочет; страшней всего, что даже сон ему о прошлом шепчет ночью. И не отстанет – хоть убей, – иссушит мысли, словно пламя, напомнит всё до мелочей услужливая стерва – память. Кировакан, 1959

Молчание

И.Л.

Зная цену ожиданию, мучить им других не следует. Так не мсти мне за молчание той же страшною монетою. Дни в разлуке длятся месяцы, месяцы в года слагаются. Так во что ж, моя ровесница, этот год мне засчитается? Зa год старым-старым стану я, и с тоской непроходимою стану я в воспоминаниях называть Тебя любимою. Вспомню наши встречи первые, рук и губ прикосновение. Ведь полжизни дал теперь бы я за всего одно мгновение,

за один Твой взгляд встревоженный, шёпот в парке ночью длинною и за то, как слёз непрошеных в первый раз я был причиною. Помнишь: всё могло нас радовать, если рядом – днями целыми, а сомнения откладывать даже нa день не умели мы. Разве что-то расстояния зачеркнули, переделали? Разве можешь Ты молчанием так испытывать неделями? Зная цену ожиданию, им пытать других не следует. Так не мсти ж мне за молчание той же страшною монетою. Кировакан, 1959

-------------------------------

То ли в сердце осколок засел

И.Л.

То ли в сердце осколок засел, то ль блуждает душа в тумане. Потому в Твоей юной красе я ищу исцеленья ране. Я люблю угольки Твоих глаз, что сияют желанным светом. Мне бы только смотреть на вас, любоваться бы до рассвета. Смоль волнистых волос мне мила с непокорными завитками,

будто это ночная мгла разбежалась вдруг ручейками. Мне бы слушать журчанье их, что-то нежное и родное... Но в сиянье волос золотых мне сверкает лицо другое. Ослепило меня совсем, и зовёт меня, мучит, манит. То ли в сердце осколок засел, то ль блуждает душа в тумане. Киев, 1957

Смотрю всё теми же глазами                                                                      И.Л. Наш бурный век наполнен чудесами. Что может поразить нас в век двадцатый? Но я смотрю всё теми же глазами, какими на Тебя смотрел когда-то. Летят года.      Полжизни скоро будет, как вместе мы.      Давно привыкнуть надо б. И всё-таки считаю это чудом, что Ты теперь всегда со мною рядом. 1975

Осталась болью в сердце Ты

Осталась болью в сердце Ты, но в памяти моей стираются Твои черты, Твой облик всё бледней. Отдельно губы и глаза встают передо мной, и отблеск моря в волосах, Твой голос... Чьи-то голоса... Но вот лицо Твоё, Ты вся – за синей пеленой.

Тебя мне нужно увидать теперь, чтоб дальше жить. Но между нами – города, запретов этажи. Останься всё же в сердце Ты и в памяти моей... Но расплываются черты, Твой образ всё бледней. 1971

Лето в Одессе

Уже коснулось солнце моря краем. Как искры, блики в стороны летят. Тебя морские волны обнимают и отпускать на берег не хотят. Но будто примирившись с неизбежным, и ласкова от этого вдвойне, волна Тебя кладёт на берег нежно, и Ты спешишь в объятия ко мне.

Я брызги выпью жарким поцелуем, дурман Твоих волос вдохну опять. А море, нам завидуя, ревнуя, сердито будет что-то бормотать... Но не ревнуй, Нептун, и не завидуй, не хмурься ты и волны успокой: теперь у нас одна с тобой обида, одна печаль, одна тоска с тобой. 1957

Дальняя звезда

Так устаю я долго писем ждать; жду от Тебя вестей, а их всё нет. Ты от меня, как дальняя звезда: пошлёшь сигнал, – сто лет идёт ответ. Хочу я знать Твой каждый взгляд и шаг, встречать Тебя, как прежде, поутру, одним с Тобою воздухом дышать и чувствовать тепло знакомых рук.

Ты от меня сегодня далеко, нас разделяет вереница дней. И расставаться было нелегко, но жить сейчас значительно трудней. Не заставляй так долго писем ждать, жду от Тебя вестей, а их всё нет. Свети мне, моя дальняя звезда, порой так греет звёзд далёких свет. 1971

Во сне была Ты или наяву? Во сне была Ты или наяву? Наполовину – быль и полунебыль, но с именем Твоим сейчас живу под этим далеко не ясным небом. Теперь Ты – явь с мечтою пополам, но мне Твой взгляд сквозь километры светит. Благодарю за то, что Ты была, за то, что Ты живёшь на белом свете. 1972

Старые письма

Снова ночь над городом повисла. День растаял, как над крышей дым. Я опять читаю эти письма со знакомым почерком Твоим. Много лет назад мы повстречались и не знали, что там, впереди, а друг друга мы не замечали, разошлись дороги и пути. Жизненные тропы – не прямые и пересекаются не раз. Кто мог думать в годы те шальные, сколько раз столкнёмся, разойдясь? Ты была с другим, и ничего я, кроме лёгкой зависти, не знал, а того, что снова мы с Тобою встретимся, никто не предсказал. Кто мог знать, что встретятся дороги? Встретились. Пути пересеклись.

Только стала жизнь сложней намного, только мы с Тобою подросли. Встретились. И вот держу листочки со знакомой подписью Твоей. Не могла Ты знать, что эти строчки были мне тогда всего нужней. Как я эти письма ждал порою и Тебя за них благодарил! Если бы я книжным был героем, то Тебя б за это полюбил... Но ещё нам, видно, что-то надо, что не удалось нам разгадать, если шли с Тобой мы долго рядом, а вот вместе не смогли шагать. На душе, как никогда, тревожно. Я хочу кричать сквозь ночь и тьму: – Почему же в жизни всё так сложно? Почему? 1957

Забыть и помнить

В.К.

Вижу я в который раз подряд: Ты сидишь, обняв меня рукою, запрокинув голову назад, будто Ты целуешься с луною. Дымкою подёрнуты глаза, словно Ты пьяна от поцелуя. Золото в волнистых волосах вижу снова будто наяву я. Знаю ведь, что вместе нам не быть, взгляд Твой не увидеть ни за что мне. Знаю, нужно всё скорей забыть, да забыть подчас трудней, чем помнить. 1957

Почему так получается?

Не знаю, почему так получается: пишу стихи, когда в душе – тоска. И не пойму я, где печаль кончается, а где начало моего стиха. Вот и теперь наполню строки грустью не для того, чтоб стало легче мне. Потом ведь, знаю, так же будет пусто, а может быть, и тяжелей вдвойне. – Так для чего? Кто сможет мне ответить? – Я спрашиваю эту пустоту... Чужие звёзды надо мною светят, и среди них своей я не найду. Кировакан, 1959

© Адольф Берлин    

Наверх