2004 - 2005

    
     Новогоднее поздравление      

		... авторам и читателям поэтического портала «Русские рифмы» 
 
Вам, друзья портального Парнаса, 
вдохновенья пожелать хочу, 
свежих рифм бездонного запаса, 
строк проникновенных и прекрасных, 
только не гоняться за Пегасом, 
Пушкина не хлопать по плечу, 

воспевать, горя и холодея 
в океане образов и слов, 
юности тенистые аллеи, 
вечную любовь, что не ржавеет, 
и Творца блестящую идею – 
мысль о разделениии полов. 

С Новым годом! Новых Вам стихов! 

XII-2005

    
     Ещё не поздно      

За что же мы так любим Новый год? 
За новые бредовые надежды, 
хотя прекрасно знаем наперёд: 
всё будет так же, как бывало прежде. 

За что мы любим Новый год ещё? 
За повод всё опять начать сначала, 
не предъявляя никому свой счёт, 
отдав долги, которых так немало. 

И обожаем этот праздник мы 
за запах ели в платье подвенечном, 
за белоснежный сарафан зимы, 
сосулек оплывающие свечи, 

за то, что память возвращает нас 
в объятья детства, снега и мороза, 
за звон бокалов в полуночный час, 
когда мы верим: всё ещё не поздно. 

2005

    
     21     

Вот, наконец, нам выпало «очко», 
и двадцать первый век раздал уж карты, 
как дулом, в нас уставившись зрачком. 
Мотор! И замелькали годы-кадры. 

О судьбы разбиваясь до крови, 
идём вслепую, наугад, наощупь. 
Нам по колено океан любви, 
берём, что подешевле и попроще. 

Не слыша ни призывов, ни речей, 
мы ко всему давно уж равнодушны. 
Где всякой веры пересох ручей, 
там ненависть переполняет души. 

Сорвав стыда остатки и одежд, 
мы думаем, что движемся к свободе. 
Дай Бог прибиться к острову надежд 
и осознать, что время на исходе. 

2005

    
     Никак не можем разделиться...      

А мы всё делимся и длимся, 
никак не можем разделиться. 
Луч света, преломляясь в линзах 
твоих зрачков, потух в ресницах. 

Слеза чуть склеила их с краю. 
Глаза, распахнутые настежь 
на пол-лица, не понимают, 
какою обладают властью. 

Мы так с тобою совпадаем, 
желаем, чувствуем и мыслим, 
но почему-то нас пугает, 
что друг от друга мы зависим. 

Упрямо рвёмся мы из плена 
и переходим все границы, 
но, возвращаясь неизменно, 
никак не можем разделиться. 

2005

    
     Ищу     

			В.Ц.

Стараясь мимолётность не нарушить, 
едва-едва заметную в пунктире, 
без устали ищу глаза и души 
в бездушном, душном, равнодушном мире. 

Ищу любой намёк на пониманье, 
желанье слышать, пусть хотя бы слушать. 
Ищу небезразличное вниманье 
их, то ли заглянувших, то ль заблудших. 

Ищу, до белизны сжимая пальцы, 
след прошлого в исчезнувшем пейзаже, 
чтоб лишь, в конце концов, себе признаться 
в том, что ищу-то днём с огнём себя же. 

2005

    
     Её печаль...      

Её печаль не выльется слезами, 
лишь горло ей сожмёт в немой тоске. 
Идёт собака с грустными глазами, 
хозяина ведёт на поводке. 

Тот чем-то скорбно опечален тоже, 
шагая хмуро, не обходит луж. 
Ну, до чего же так они похожи, 
что верится в переселенье душ. 

2005 (оз. Старинг)

    
     Бабье лето      

Когда вступает женский возраст в осень, 
нет сил о жарком лете позабыть. 
Душа тепла и пониманья просит 
и жаждет быть любимой и любить. 

Опять волнуют поздние свиданья, 
горят помолодевшие глаза, 
такое излучая обаянье, 
перед которым устоять нельзя. 

Там скрыто столько доброты и света, 
что вторит им природа: расцвело 
пожаром многоцветья бабье лето, 
пронизанное бархатным теплом... 

Но вот под шорох листьев под ногами 
уходит бабье лето на покой. 
На ветке лист полощется, как знамя, 
а до зимы уже подать рукой. 

2005

    
     Кто-то рядом     

Уходят дни, недели и года, 
уходят незаметно, без следа, 
как в чёрную дыру, как в никуда, 
и без возврата. 
На карусели жизни неспроста 
безумный бег на месте, суета, 
не вырваться из круга, не отстать, 
летим куда-то. 

Не так длинна дорога, как крута, – 
подъёмы, каменистая гряда. 
И всё же мера жизни – не лета, 
и не награды, 
а взятая с разбега высота 
и память белоснежного листа, 
слова, в которых скрыта доброта, 
и кто-то рядом. 

2005

    
     Последние слова      
 

Взорвала эмиграция 
	земную твердь, 
суля глоток свободы, призрак счастья. 
Уехать навсегда – 
	частично умереть 
и, значит, дальше жить, но лишь отчасти. 

Вдруг вырвали нас с корнем 
	из земной коры, 
воткнули кое-как в чужую землю. 
Испытывали дружбу 
	и душу на разрыв, – 
они не прорастают новым стеблем. 

Волной эвакуации 
	людской поток 
нас выбросил за океан на сушу 
в изгнанье добровольное 
	на вечный срок. 
Лишь телефон порой 
	да редкий бисер строк 
далёких близких согревал нам душу. 

Легко ль, осколки судеб 
	собрав, себя вернуть, 
не ждать ни чуда, ни заслуг признаний? 
Теряя поколения, 
	мостим мы путь 
собою – для идущих вслед за нами. 

Мы сквозь хрусталик слёз 
	глядим на мир подчас, 
покрытый ностальгическою зыбью. 
А самые последние 
	слова о нас 
на языке чужом на камне выбьют. 

2004 -2005

    
     Приснись мне     

Неужто не встречусь с тобою? 
Истаяла цепь долгих дней. 
Приснись мне. Ну, что тебе стоит 
волшебно явиться во сне? 

Пускай не надолго, под утро, 
как делала прежде не раз: 
божественно и безрассудно, 
без лишних бессмыссленных фраз. 

Низины укрыты туманом, 
и ивы над озером спят. 
Поверю любому обману, 
чтоб только коснуться тебя. 

Лишь вспомни, что было той ночью, 
а всё остальное отбрось... 
Летят безответные строчки, 
надежда летит под откос. 

Как жаль, что не встречусь с тобою, 
и дело совсем не во мне. 
Приснись же. Ну, что тебе стоит 
явиться хотя бы во сне? 

2005

    
     Мой приговор     

Мой приговор пожизненный – искать 
то слово, что, как ключ к замку, подходит. 
Слова тасуя, как колоду карт, 
жемчужину ищу в пустой породе. 

Откуда это: свыше, изнутри, 
из этого или иного мира? 
Биенье сердца мне диктует ритм 
и как из рифмы не создать кумира. 

Идёт игра, бегут мои года, 
и всё-таки надеюсь, что успею. 
Везёт ли мне в игре? Лишь иногда. 
Порой – в любви. Как жаль, что не всегда 
и не в обеих. 

2005

    
     Озеро Круглое     

Опять пылает небо зноем, 
и, отражённое в воде, 
оно волшебно голубое, 
не видно облачка нигде. 

Упал небес гигантский купол, 
весь мир – под этим колпаком. 
Смешно бранить жару, и глупо 
сидеть нам дома под замком. 

Давай-ка, летний зной обманем, 
нырнув с тобой под неба шёлк, 
где озеро зовёт и манит, 
как рукотворный кругляшок. 

Оставь сомненья за порогом. 
Нас отвлекут от всех обид 
гусей гортанно-звучный гогот 
и деловитых белок вид. 

Весь берег здесь порос дубами, – 
атланты выстроились в ряд, 
сплетясь зелёными ветвями, 
обнявшись, как и мы, стоят. 

Они шумят своей листвою, 
и лучше этих звуков нет. 
На два часа они укроют 
шатром зелёным нас с тобою 
от неприятностей и бед. 

Но где укрыться мне от мыслей, 
воспоминаний, снов и чувств? 
Вопросы в воздухе повисли, 
а я ответов всё ищу. 

Иден Прери (Миннесота)

    
     На белом коричневым     

Может быть, мне судьбой эта женщина 
предназначена в рай или в ад, – 
та, что брызгами щедро помечена 
от макушки своей и до пят. 

Вместе, слившись сердцами и душами, 
мы встречаем с тобою зарю. 
Я на родинки эти с веснушками, 
как на звёздное небо, смотрю. 

Здесь Полярная звёздочка светится, 
там сияет астральная нить, 
а из ковшика Малой Медведицы 
будем вместе шампанское пить. 

Словно набрызг на белом коричневым, 
кто-то пятнышки те разметал. 
Много раз я считал их количество, 
но сбивался и вновь целовал. 

Так мы связаны нитью незримою, 
невесомой, как пух тополей, 
что родными мне стали родимые 
эти пятнышки кожи твоей. 

Говорят, все мы родом из Африки, – 
то-то родинки нас выдают... 
Под мотив упоительный, старенький 
отзвучал веснушчатый салют, 

улетели испуганно шарики, 
завершая прощальный этюд. 
На каком ты теперь полушарии 
отыскала надёжней приют? 

2005

    
     Тебе     

			И.Л.

Нас вдаль уносит времени теченье, 
где в море дней о том шумит прибой, 
как бесконечно женское терпенье, 
и безгранична девичья любовь. 

На чистый лист легло судьбы сплетенье, 
и стали неразлучны мы с тобой. 
Хотел бы я вернуть тот день осенний, 
что нашу нежность превратил в любовь. 

Мы приучались наши чувства слушать, 
скрывал нас старый парк в тени аллей, 
чтоб в океане судеб и людей 
соединились родственные души. 

Я обнимаю вновь твои колени, 
и наших рук неразделим клубок. 
Пусть не иссякнет ни твоё терпенье, 
ни преданность, ни нежность, ни любовь. 

2005

    
     Причудливы рисунки облаков      

		Памяти мамы

Причудливы рисунки облаков, 
в них можно угадать родные лица. 
Они плывут по небу так легко, 
так грациозно, как большие птицы. 

Изменчиво кипенье кучевых, 
неуловимо перистых скольженье 
там, на холстах небесно-голубых 
полотен моего воображенья. 

Влечёт меня фантазии река 
в простор, который сказочно чудесен, 
где Мастера Великого рука 
одушевляет зримо облака, 
рисуя кистью ветра в поднебесье. 

Быть может, это души близких мне 
по крови, по родству или по духу 
взирают, как в далёкой стороне 
нас орошает горький дождь разлуки. 

Я верю, что они всегда со мной, 
в моих воспоминаниях и мыслях; 
они во мне, в моей судьбе и жизни, 
мы вместе продолжаем путь земной. 

Зря расточили столько сил и дней, 
сердечных встреч упущено так много. 
Общенье всё нужнее и ценней, 
когда одни выходим на дорогу. 

Прикосновенья душ – так часто их 
недостаёт, а мы под небом звёздным 
пророков ищем вновь среди чужих 
и это понимаем слишком поздно. 

2005

    
     Пусть нас не предают воспоминанья      

Нам время оставляет на прощанье 
след в памяти, – его ничем не смыть. 
Как нас не предают воспоминанья, 
дай Бог, чтоб их не предавали мы. 

Уходят в память имена и лица 
родных и встречных, близких и чужих, 
которые нам долго будут сниться. 
А в чью-то память наш маршрут лежит. 

Ошибки повторяя неизменно, 
свои предпочитаем мы чужим. 
Свой продолжаем путь, покуда ценим 
мы то, что в нашей памяти храним. 

Пытаемся порой мы, но напрасно, 
какой-то след из памяти стереть, 
и понимаем, что над ней не властны. 
Стареют прототипы ежечасно, – 
воспоминаньям не дано стареть. 

Пусть нас не предают воспоминанья... 

2005

    
     Я не такой     
	Откровения встречного

Кто стал мудрей, кто просто старым, 
кто мчался, время торопя. 
А я не старый, я усталый 
и от всего, и от себя. 

Не въедливый я, а дотошный. 
Я строю замки из песка, 
ищу и в будущем, и в прошлом, 
чего теперь не отыскать. 

Как часто всё решает случай, 
удача тает без следа. 
Я не пропащий, я заблудший, 
иду куда-то не туда. 

Жаль, что судьба сошла с орбиты, 
а я давным-давно должник. 
Я не отпетый, я разбитый, 
зашедший в жизненный тупик. 

Не конченый я, а упавший, 
в душе, а не в коленях дрожь. 
Считайте без вести пропавшим, – 
ведь от себя не отдохнёшь. 

Не странно ли, что вдруг прохожий 
свою Вам изливает грусть? 
И всё же я не безнадёжный, 
я обязательно вернусь. 

2005

    
     Отнять полдружбы     

		Памяти Виктора Шихмана

Мой одноклассник, друг, почти что брат, 
утрату эту не могу принять я; 
хотел бы время повернуть назад 
и разомкнуть смертельные объятья. 

Они прочны, как ненависти круг, 
который расширяется кроваво, 
свинец смертельный разнося вокруг, 
разя подряд и правых, и неправых. 

Был день, как день. Осталось лишь три дня 
до возвращенья к маме, на «гражданку». 
Когда бы не зашли бандиты с фланга, 
когда бы защитить смогла броня. 

Слепая пуля к сердцу путь нашла, 
у матери с отцом отняла сына, 
забрала нашей дружбы половину 
и девичью любовь сожгла дотла… 

И волны плещут, и листва дрожит, 
и облако свою слезу роняет, 
а друг мой, лучший друг в земле лежит, 
её и после смерти охраняя. 

2005

    
     Не делится надежда пополам     

		(Письмо из бывшего Союза)

Нет, не стучался я в чужие двери 
и прежде в эмиграцию не верил, 
но вот она сама пришла ко мне. 
Казалось мне, что мы живём, как прежде, 
как вдруг все очутились в зарубежье, 
в других эпохе, обществе, стране. 

Ушедшую систему не любил я, 
где у свободы отрывали крылья, 
текли потоки грязи, лжи и зла. 
Уже ушло бесследно время наше, 
а мы остались; примирись с пропажей: 
не делится надежда пополам. 

Живу всё в том же доме и квартире, 
но в незнакомом, сложном, странном мире. 
Не нужен здесь мой опыт и талант, 
которые не обратить в валюту. 
Хоть никуда не уезжал отсюда, 
в своей стране я – словно эмигрант. 

Молчу о справедливости, морали, 
но у меня жизнь попросту украли. 
Угнали поезд, перекрыли путь. 
Трудней всего остаться без надежды. 
Я здесь родился, и умру я здесь же. 
Но жил ли здесь я хоть когда-нибудь? 

2005

    
     Скоро-...      

Как прожить в эпоху скоростей 
в вихре скоропортящихся будней 
проще, веселей и безрассудней, 
без раздумий, грусти и страстей? 

Тают скоросшитые мечты 
мыльных пузырей, воздушных замков, 
исчезая без следа внезапно 
с горьким ощущеньем пустоты. 

Вот и скороспелые друзья – 
к празднику, к застольному веселью; 
если бы не тяжкое похмелье, 
избежать которого нельзя. 

Манит скоротечная любовь, 
страстная – до головокруженья, 
плодонося страхом возвращенья 
в горечь, одиночество и боль. 

Ранят скорострельные слова; 
словно пули, неостановимы, 
никогда не пролетают мимо, 
часто поражая наповал. 

Сохнет скороспелая строка, 
просто проходная, никакая, 
пропадает, как и возникает, 
тая, словно в небе облака. 

Вянут скоросшитые стихи, 
слепленные кое-как, без мысли, 
без усилий, чувства и без смысла, 
если сочинители глухи. 

Нам остановиться б по пути, 
оглянуться б, чтоб клубок распутать. 
Стерпят всё бумага и компьютер. 
Только мы сумеем ли снести? 

2005

    
     Старые фотографии      

Старые фотографии, 
странные, самодельные. 
Дальтонизм фотомагии – 
снимки те чёрно-белые. 

Ванночки, проявителя 
и закрепителя полные, 
рамки, увеличители, 
бдения в тёмной комнате. 

Чудо рождения образов 
нас призывало в свидетели. 
Что-то случилось с голосом, 
плыли одни междометия. 

Всё было просто сказочно: 
в отблесках света красного 
ты была так загадочна, 
юность твоя – прекрасною. 

Губы помадой не тронуты, – 
от поцелуев алые... 
Нет уже тёмной комнаты, 
а фотографии старые, 

кое-где пожелтевшие 
на чердаке заброшены. 
Так что мы – потерпевшие 
от дальтонизма... к прошлому. 

2005

    
     Город, который нельзя разлюбить      

	Посвящается городу Львову 

В город, в котором всё было впервые: 
наш первый класс, первый курс, первый друг, 
первой любви поцелуи хмельные, – 
входим, как в памяти замкнутый круг. 

Город-музей. Растревоженный улей. 
Здания – наших дворов сторожа. 
Магия храмов. Сплетение улиц. 
Парки о чём-то своём ворожат... 

Пусть перевёрнута жизни страница, 
нас возвращает незримая нить 
в город, в который нельзя не влюбиться, 
в город, который нельзя разлюбить. 

2005

    
     Сквозь оконный прищур     

Я пространство и годы 
растерял за собой, 
где сплелись и долготы, 
и широты с судьбой. 

Сквозь цейтноты и стрессы 
жизнь куда-то летит, 
уносясь в неизвестность. 
Под забытый мотив 

где-то за океаном 
скрылась синяя даль 
в смене меридианов. 
Я увяз навсегда 

в параллелях – ступенях 
то ли вверх, то ли вниз. 
Из смятенья и тени 
я ступил на карниз 

и ловлю луч рассвета 
сквозь оконный прищур. 
Нет, не жду я ответов, 
я вопросы ищу. 

2005

    
     Не заблудиться     

Не заблудиться б во времени, 
не затеряться б средь прочих... 
Быть без корней и без племени, 
жить без традиций нам проще. 

Проще не слышать, не слушая, 
легче не думать, не каяться. 
Только теряется лучшее, 
если впадают в беспамятство. 

Не посещают сомнения 
не приходящих в сознание. 
Горестен путь поколения – 
от амнезии к незнанию. 

2005

    
     Не всем дано...      

			Н.Г.

Есть чувство юмора. Надеюсь я, что есть 
и у читающего эти строки, к счастью. 
И чувство слова – тоже дар небес, 
который мог не каждому достаться. 

Когда в душе поэзии струна 
натянута, как тетива у лука, 
со словом резонирует она, 
иначе нет ни отклика, ни звука. 

Не всем дано воспринимать стихи, 
дойти до самой глубины и сути. 
Ведь если души слепы и глухи, 
мелодия строки их не разбудит. 

Сюда войти не каждому дано: 
расслышав, вникнуть, 
	разгдлядев, оттаять. 
Чей мир, как чёрно-белое кино, 
не знают, к счастью, что они теряют. 

2005

    
     Игра с судьбой     

Сегодня или завтра... 
А может быть, вчера 
пронзила мысль внезапно, 
что кончена игра. 

Уж розданы все карты, 
нет больше козырей. 
Разбившись о преграды, 
не отыщу дверей. 

Удачу б на подходе 
узнать, не упустить! 
Вчера или сегодня... 
Иль завтра, может быть, 

вновь встретимся мы с вами, 
и я не удивлюсь, 
что в руки лягут сами 
семёрка, тройка, туз. 

Так отчего ж, упрямо 
метнув судьбу на стол, 
ва-банк с пиковой дамы, 
как прежде, я пошёл? 

В твоих глазах тревожных 
слезу не позабыть. 
Я отыграюсь. Позже. 
Сегодня, может быть. 
-----------------------
Видеоклип смотрите здесь 

2005

    
     В стихи погружаясь...      

В стихи погружаясь, мы ждем, безусловно, 
роскошеств созвучий, величия слова, 
где рифма, над волнами строчек витая, 
незримую власть над душой обретает, 

и мысль прорывается чистым потоком, 
и чудится музыка, скрытая в строках. 
Мы ищем мелодию радости, грусти, 
раздумья глубокие, сильные чувства. 

Сквозь букв ожерелья нам грезятся снова 
и снова глаза очарованных словом. 
Мы в мир этот входим, ценя бесконечно 
величие слова, роскошества речи. 

2005

    
     Дуэли века     

		Памяти Галины Старовойтовой и Юрия Щекочихина 

Время от нас безвозвратно уходит, 
шпага – в театре лишь как реквизит. 
Так что дуэли нынче не в моде, 
всяким мерзавцам ничто не грозит. 

Сколько сидит их по кабинетам, 
в креслах, в лампасах, в погонах и без. 
А поединков чести уж нету, 
ведь устарело понятие “честь”. 

Сколько в политике всяческой мрази, 
крови, предательства, лжи и возни 
тех, кто вознёсся в князи из грязи. 
И не добросить перчатку до них. 

А негодяев клонируют вроде, 
не различить их, собравшихся в клан. 
Нынче дуэли вышли из моды, 
а убивают из-за угла. 

2005

    
     Зимняя симфония     

Ты слышишь, на флейте играет зима 
протяжную вьюжную песню. 
Деревья – в снегу по колено, дома 
в сугробах сидят, словно в креслах. 

Вовсю по-разбойничьи ветер свистит, 
на праздник своих созывая. 
И я уловить прозвучавший мотив, 
мелодию ветра пытаюсь. 

Смотри: удалась, без сомненья, зиме 
её белоснежная сказка. 
И скрипки там пели, ударник гремел, 
и трубы звучали прекрасно. 

Какой композитор бы смог сочинить 
симфонию снега и стужи; 
в ней страх и восторг с восхищением слить, 
да так, чтобы тронуло души? 

2005

    
     Акация цвела     

Ты помнишь это? 
	Под благословенным 
приморским небом нас судьба свела. 
Благоухая маем несравненно, 
вокруг везде акация цвела. 

Нас кто-то познакомил. С полувзгляда 
и с полуслова поняли мы вдруг 
необходимость быть всё время рядом 
и ощущать прикосновенье рук. 

Казалось нам, что мы после разлуки 
здесь повстречались снова невзначай, 
и бросил нас в объятия друг к другу 
цветущий и неповторимый май. 

Я нежно обнимал твои колени. 
Ни мы, ни нас никто не замечал: 
ведь были мы одни во всей Вселенной. 
Ночь, бесконечность – в звёздах, как в свечах. 

Не может быть конца, где нет начала, – 
казалось мне... Но грянули слова, 
и чудо вдуг внезапно оборвалось: 
ты так была логична и трезва. 

Я помню всё, что мы тогда сказали, 
хотя не мог поверить в «никогда»... 
Твоё лицо – в тени ночной вуали. 
Уходят в сумрак поезда с вокзалов, 
в них люди покидают города. 

Ты помнишь это?.. 

2005

    
     Плакучая ива     

К плакучей иве на рассвете, 
как на свиданье, мы пришли. 
Жёлто-салатовые плети 
почти касаются земли. 

Чешуйки почек чуть заметны. 
В их первозданной наготе 
так сиротливы эти ветви, 
как спицы в сломанном зонте... 

Когда покров исчезнет снежный, 
как обратить мне время вспять 
и снова обрести надежду 
с Тобою встретиться опять? 

Пусть ото сна очнётся ива, 
закончив с зимним ветром спор, 
чтоб вновь раскинуть горделиво 
нежнозелёный свой шатёр. 

2005

    
     На заметку...     

		...политическому клоуну 

Он хамоват и сумасброден, 
скандален по своей природе, 
сумел снискать Саддама милость, 
соседним угрожал народам. 
В любой семье – не без урода. 
Но чтоб такое уродилось! 

		...политтехнологу 

Вы не останетесь внакладе, 
чья совесть прячется в карман: 
теперь вполне прилично платят 
за ложь, отраву и обман. 

Всю эту грязь хлебать потомкам. 
Они Вам воздадут сполна: 
на демократии обломках 
напишут Ваши имена. 

		...нытику 

Всем на судьбу пенять нелепо, 
как и винить других пытаться. 
Опять попал ты пальцем в небо? 
Так кто ж в начальство тычет пальцем? 

		...спортсмену 

Свой интеллект развивать так же здорово, 
как и накачивать мышцы в спортзале. 
Если же мысли не лезут Вам в голову, 
значит, Вы их не туда приглашали. 

		...начинающему поэту 

Хотя бывает ложь и во спасенье, 
растёт её критическая масса. 
Не говори, что умер в нём Есенин, 
когда он в нём ещё и не рождался. 

		...студенту 

Когда все мысли о другом, 
они проносятся со свистом. 
И если ты не в зуб ногой, 
то в этом не вини дантиста. 

		... автомобилисту 

– Не крути головой (заруби на носу)! – 
так учила меня в детстве мама. 
Вот лежу весь в бинтах, а нога на весу: 
я летел по шоссе и сменял полосу 
и, ей Богу, смотрел только прямо. 

2005

    
     Цветы и свечи      

Тебя напрасно я ждала 
весь долгий вечер. 
Стояли на краю стола 
цветы и свечи. 

Звучала песня за стеной 
чуть приглушённо, 
а я смотрела в то окно 
заворожённо. 

Светилось лишь оно во мгле, 
напротив, с краю. 
Вот чей-то профиль на стекле, 
там жизнь чужая. 

Быть может, одинок и тот, 
кто там, за дверью, 
и так же он напрасно ждёт, 
уже не веря. 

Затихли звуки за стеной. 
Как под гипнозом, 
застыла я перед окном, 
глотая слёзы. 

Внезапно промелькнула мысль: 
в судьбу поверив, 
по лестнице спуститься вниз, 
пройти вдоль сквера 

и нужный отыскать подъезд, 
этаж, квартиру... 
И что сказать?.. Как пусто здесь, 
в столь тесном мире?.. 

И вдруг молчанье пустоты, 
глухой и зыбкой, 
взорвал звонок. Неужто ты? 
– Алло!.. Ошибка... 

Тянулось время у окна 
так бесконечно. 
Вот свет погас там. Я – одна. 
Цветы и свечи... 

2004

    
     Чувство слова     

Есть чувство слова. Или ощущенье. 
Неповторимость смысла и звучанья. 
В нём и проклятье, и благословенье, 
и боль, и наважденье, и мученье, 
и отвращенье, и очарованье. 

Пусть слово – символ, просто отраженье 
чего-то, бестелесность, виртуальность. 
Но слово убивает, без сомненья, 
в нём заключён источник вдохновенья, 
и исцеленья, и преображенья, 
воссоздавая новую реальность. 

2005

    
     Загадка времени (Новогоднее)      

Можно ль сущность времени постичь: 
бесконечность дней, минут, мгновений, 
краткость лет, мелькающих, почти 
как в калейдоскопе светотеней? 

Где его исток и где исход? 
То ли просто, то ли слишком сложно 
время то несётся, то ползёт, 
прячась между будущим и прошлым. 

Ко всему привычные давно, 
объясненье мы всему находим. 
Остаётся время всё равно 
непонятным по своей природе. 

Ускользая от людей всегда, 
вездесуще, неостановимо, 
незаметно и непостижимо, 
время утекает, как вода. 

Времени необъяснимый ход 
поражает скрытым в нём секретом. 
Каждый год приходит Новый Год, 
открывая заново отсчёт. 
Жаль, не молодеем мы при этом. 

2004

    
     Что делать?..     

Сойти с наезженных орбит, 
пытаясь вырваться из плена. 
И ненавидеть, и любить 
безмерно и одновременно. 

И прославлять, и проклинать. 
Свободой бредить, холодея. 
Когда ж она обретена, 
не знать, что дальше делать с нею. 

Не отрываться от земли. 
Иронизировать для виду. 
Сжигать мосты и корабли 
и очевидности не видеть. 

Как в детстве, доверять всему. 
Покинуть навсегда. 
	Вернуться. 
Тянуть резину и хомут, 
считая неудачи плюсом. 

Менять маршруты по пути. 
До дна, до самого предела 
дойти, добраться, доползти... 
Но что-нибудь 
	пытаться делать! 

2004

    
     Никогда не поздно...     

Никогда не поздно быть смешным: 
вновь себе искать под солнцем место; 
осторожность позабыть решив, 
сохранить доверчивость, как в детстве. 

Никогда не поздно всё начать 
с чистого листа и с новой строчки, 
завязать всё в узел сгоряча, 
а потом порезать на кусочки. 

Никогда не поздно отойти 
в сторону и в спешке оглянуться, 
колесо обратно раскрутить, 
утопив свои сомненья в блюдце. 

Никогда не поздно стать другим: 
выше, веселее и моложе. 
Я б представить мог себя таким, – 
не хочу ряды фантастов множить. 

2004

    
     Яблоневый сад     

Весною яблоневый сад 
стоял, как в платье подвенечном, 
свой демонстрируя наряд – 
изысканный и быстротечный. 

Цвет бело-розовый вскипал 
в оттенках невообразимых: 
на кроны словно снег упал 
напоминанием о зимах. 

И странно, но на пару дней, 
как будто подтверждая это, 
вдруг становилось холодней 
в преддверье солнечного лета. 

Встречались часто мы с тобой 
тогда у яблони заветной. 
Цвет яблонь был твоей фатой, 
трава – постелью до рассвета. 

Любая яблоня тут нам 
казалась свадебным букетом, 
и лепестки к твоим ногам 
ложились, сорванные ветром. 

А осенью склонялись вниз 
под тяжестью пахучей ветви, 
на солнце золотился лист, 
готовясь облететь бесследно. 

Но кто-то что-то подсчитал: 
затраты, прибыли. И скоро 
сад, как подрубленный, упал... 
Особняки там. 
	За забором. 

2004

    
     Срез памяти     

Когда я о прошедшем вспоминаю, 
то перед взором внутренним тогда 
как будто слайды прошлого мелькают 
с отображеньем лиц, событий, дат. 

Набор мгновений, важных и не очень, 
у каждого – неповторимо свой, 
как отпечатки пальцев или почерк, 
отображая наше естество. 

Куда-то дни уносятся потоком, 
зима уж наступает, осмелев. 
Чем путь длинней и дальше от истока, 
тем явственней воспоминаний шлейф. 

Срез памяти – мгновенный фотоснимок, 
застывший оттиск прошлого в душе, 
но веер оживающих картинок 
теряет очертания уже. 

2004

    
     Оправданье     

Стихи, подобно облакам, 
рождаются в небесной выси, 
ложась потом на лист, пока 
не обмелела чувств река, 
чисты намерeнья и мысли, 

душа надеждою живёт, 
а сердцу достаёт отваги 
отправиться в слепой полёт, 
и вдохновение ведёт 
пером, скользящим по бумаге. 

На лист в прощальной белизне 
легла Строка напоминаньем: 
быть может, на излёте дней 
лишь только Слово станет мне 
перед Судьёю оправданьем. 

2004

    
     Женщины, любившие меня...      

Те, кого когда-то я любил, 
остаются в сердце, не старея, 
потому что чувства не ржавеют 
к женщинам, которых не забыл. 

Развела судьба по жизни нас, 
только в сердце след не зарастает, 
нежность и привязанность не тают, – 
память прорастает каждый раз. 

Женщины, простившие меня 
за дела и мнимые проступки, 
помнят, кем мы были друг для друга, – 
этого нельзя у нас отнять. 

Женщины, согревшие меня 
нежностью, вниманьем, добротою, – 
были несравненны, хоть порой я 
обжигался у того огня. 

Женщины, забывшие меня, 
в гневе горделиво бесподобны. 
Выросли преграды небоскрёбом 
так, что невозможно боль унять. 

Вдаль трамвай забвения, звеня, 
тех, кого я так любил, увозит. 
Часть моей души с собой уносят 
женщины, любившие меня. 

2004

    
      Скрипач

		Юрию Мержевскому

Когда взлетела скрипка вверх, 
	к щеке прильнула 
и подбородок придавил 
	её к предплечью, 
смычки в оркестре, 
	как в почётном карауле, 
застыли в предвкушенье близкой встречи. 

Как видно, Мастера рука 
	достойна чести 
держать в объятьях инструмент 
	с волшебным глянцем. 
И вот обняли пальцы гриф 
	и слились вместе, 
и замелькали вдруг затем 
	в прекрасном танце. 

Как только встретились они 
	- смычки и струны - 
и чистых звуков волшебство 
	души коснулось, 
остался где-то далеко 
	наш мир безумный, 
и обнажённые сердца 
	в ответ сомкнулись. 

Над нами властвуют 
	Бетховен и Маэстро, 
так хочется закрыть глаза 
	и слушать. 
И, растворившись 
	в звуках скрипки и оркестра, 
сердца очистились, 
	и просветлели души. 

    
     Струны     

По струнам жизни провела 
судьба своим смычком, – 
и мысль строкою ожила, 
и звуком, и стихом, 

чтоб жажду слова утолить 
пусть хоть одним глотком, 
чтоб зазвенела рифмой нить, 
возникшая при том. 

Тебе в глаза я загляну, 
коснусь твоей души 
и в этом чувстве утону, 
загадки не решив, 

не разгадав, не объяснив 
тебе или себе, 
как слово на простой мотив 
струной дрожит в судьбе. 

2004

    
     Уже растаяли вдали...      

Уже растаяли вдали 
огни и контуры земли, 
где появились мы на свет 
и где давно нам места нет. 

Остались судьбы позади, 
не склеить их и не спасти. 
Осколки дружбы и любви 
не оживут, как не зови. 

А тут другие небеса, 
звучат чужие голоса, 
иные ценности в ходу, 
не так деревья здесь растут. 

И снятся нам, порой до слёз, 
колени девичьи берёз 
с листвою, как копна волос, 
и в белом платье в полный рост, 

каштана веер – лист резной 
в аллеях, пахнущих весной, 
где память юности живёт, 
где наш исток и наш исход. 

2003

    
     Полюбите поэта    

Присмотритесь к поэту 
с обнажённой душой. 
Он шагает по свету, 
как ребёнок большой, – 

весь в мечтах не по росту, 
как с чужого плеча, 
в мыслях, рифмах и вёснах, 
в оболочке из воска, 
с горькой ноткой в речах. 

В нашем мире суровом, 
где кричит вороньё, 
видит в царственном слове 
он призванье своё. 

Словно щепки потоком, 
пусть размечет строку, 
вновь на берег высокий 
волны слов набегут. 

И душой обнажённой 
прикоснувшись к сердцам, 
он свечою зажжённой 
догорит до конца. 

Он – меж ваших соседей 
по планете большой… 
Полюбите поэта 
с беззащитной душой. 

2003

    
     Друзья, враги...      

Никто не знает, как 
	становятся друзьями, 
где мы находим их и что сближает нас. 
Но этот щедрый дар теряется с годами: 
несовместимость душ овладевает нами, – 
и тем ценней друзья старинные сейчас. 

Лишь молодость щедра на дружбу. 
			Сожалеем 
мы, растеряв друзей на жизненном пути. 
С годами сознаём, насколько тяжелее 
нам в зрелые лета друзей приобрести. 

Неискренность хитрит, жонглирует словами. 
Гордыня жжёт мосты, во всём винит других. 
Не наживай врагов, они найдутся сами. 
Не отвергай друзей, отнимет время их. 

2001

    
     Интернет-ода      

		В Национальном радиотехническом бюро нашли 
		новый простой способ передачи информации 
		по сетям трубопроводов, преобразуя сигнал 
		в переменное магнитное поле 
		(Труба для Интернета – MIGnews.com, 28.07.2003)

В Америке (а где же, право слово?) 
созвали совещание чуть свет 
не протрезвевших и яйцеголовых, 
чтоб выдумать назло нам Интернет. 

Сидим мы тихо, ждём себе приказа, 
и, как всегда, запаздывал приказ... 
Ну, почему оттуда вся зараза: 
и Интернет, и рок-н-ролл, и джаз? 

Но вскоре будем делать мы погоду, 
Америку сумеем обогнать: 
компьютер подключив к трубопроводу, 
мы будем по трубе сигнал гонять. 

Приклеился к дисплею Буратино: 
привет стране отпетых дураков, 
прилипших ко всемирной паутине, 
как мухи в окруженье пауков. 

Гоняя мышку, не тяни резину: 
компьютер зависает, хоть убей, 
как только подобрался к магазину 
с неблагозвучным именем eBay. 

Здесь всё, как в жизни: с мёдом дёготь в ложке, 
то червь, то вирус, то «троян» шалит, 
и Касперский, почти как Кашпировский, 
компьютер обещает исцелить. 

Мы поселились в мире виртуальном. 
Отыщешь в нём, что хочешь. На, держи: 
приколы, порно, ящик музыкальный, 
кино, реклама, опыт сексуальный, 
политика и автомат игральный, 
и это интереснее, чем жить. 

2003

    
     Дождь в Сан-Франциско      

			Н.М., М.В.

Льёт в Сан-Франциско. Бесконечный дождь 
упрятал даль за водяной завесой. 
Мне кажется порою, что похож 
приморский этот город на Одессу. 

Похож, быть может, дружеским теплом, 
вмиг растворившим годы и разлуку 
и смывшим опасения дождём, 
что стали мы чужими друг для друга. 

Опять сидим почти что до утра, 
вновь ощущая близость и открытость, 
как будто бы расстались лишь вчера, 
и ничего душой не позабыто. 

Висят косые плети во дворе, 
чечётку капли отбивают. Осень. 
Не редкость дождь, тем паче в ноябре, 
но вот тепло не часто он приносит. 

2004

    
     Кто по меркам прежним скроен      

Тот, кто по меркам прежним скроен, 
травмирован советским строем, 
порой не может устоять, 
не поспешить со славословьем, 
не обожать, горя любовью, 
и что-нибудь не восхвалять. 

Куда поспешно удалились 
товарищи и господа? 
Да, понимаю, вас стошнило, 
я тоже захотел туда. 

Бреду сквозь этот бред сплошной я, 
и не хватает слов уже. 
Когда терзают с добротою, 
то даже горше на душе. 

2003

    
     По лезвию ножа      

			А.Г.

Живём, как в переполненном трамвае, 
подчас надежды строим на песке. 
Настолько хрупкой наша жизнь бывает, 
что кажется, висит на волоске. 

Разобщены давно с былой отчизной, 
нас вытолкавшей как-то за порог. 
В крутой слепой полёт, рискуя жизнью, 
судьба бросает резко нас порой. 

По лезвию ножа шагаем часто, 
не ведая, где этот поворот, 
который жизнь поделит на две части, 
на строго «до» и «после» разобьёт. 

Жизнь наполняют чувством смех и слёзы 
и суетою – будней карусель. 
Как меч Дамоклов, нависает грозно 
взошедший вдруг Чернобыльский посев. 

Никто не застрахован от сюрпризов 
и испытаний, как не берегись. 
И вот уже ступаешь по карнизу, 
шаг в сторону – и вмиг сорвался вниз. 

Предчувствия, увы, не обманули, 
ни в чём не убедил чужой пример. 
У самого виска свистели пули, 
и всё решил какой-то миллиметр. 

В трамвае жизни мы, что птицы в клетке. 
Чуть различимы рельсы впереди. 
Столь хрупкой жизнь становится нередко, – 
представить страшно и произнести. 

2001

    
     Надеясь на чудо     

Откуда пришло ощущенье, 
что знаем друг друга мы вечно 
и чуть ли не с первых мгновений 
той самой, негаданной встречи? 

Так стoит ли спорить с судьбою, 
копаясь в сомнениях наших? 
Мы так совпадаем с тобою, 
что даже становится страшно. 

Не знаю, случайность ли это, 
простой ли каприз провиденья, 
но высшая ценность на свете – 
от близости душ потрясенье. 

Не знаю, когда и откуда 
пришёл этот дар пониманья, 
слепая надежда на чудо, 
где чувство важнее, чем знанье. 

2004

    
      В четыре строчки      

Не верь тому, кто говорит, 
как тяжело бросать курить. 
Нет проще ничего, я сам 
шестнадцать раз курить бросал. 

- ~ - 
– Пить в меру сил, здоровья и возможностей 
дано не каждому, – скажу Вам просто я. – 
Ведь алкоголик пьёт от безнадёжности, 
а пьяница – для удовольствия. 

- ~ - 
Нам обладания миг 
видится, грезится, снится. 
Бойтесь желаний своих, 
ибо они могут сбыться. 

- ~ - 
Мы вечно ищем, где же лучше, 
пытаемся найти ответ. 
А здравый смысл нас всё же учит: 
там хорошо, где наших нет. 

- ~ - 
Те строки просто рифмовать, 
где сплошь и рядом «мать» и «мать». 
И всё же следует признать, 
что их легко запоминать. 

- ~ - 
Чуть что – ругаешься и злишься, 
слюною брызжешь, старина. 
Не плюй в колодец, пригодится 
тебе ещё твоя слюна. 

- ~ - 
Глубокий старец поучал, что есть 
для долголетия рецепт несложный: 
не стой тогда, когда ты можешь сесть, 
и не сиди, когда улечься можно. 

- ~ - 
Идеал очень многих 
женщин нынче такой: 
журавлиные ноги 
под гладильной доской. 

- ~ - 
Средь пространств от тесноты страдаю, 
а в душе – обида и тоска. 
Широка страна моя родная, 
что же кухня в бёдрах мне узка? 

- ~ - 
Странные бывают в нашей жизни вещи, 
часто удивляя неспроста: 
если «баба с воза – и кобыле легче», 
почему же «воз и ныне там»? 

2004

    
     Попытка оправдания     

Возвышенная низменность стремлений 
во чтоб ни стало оправдаться вновь 
всё укрывает ретушью и пеной, 
и низменной возвышенностью слов. 

Зачем-то с кем-то ищем примиренья. 
Но разве обратить реальность вспять? 
Когда упущен шанс из-за сомнений, 
потом так тяжело себя догнать. 

Напыщенные, приторные строки 
умолкнут, безразлично прокричав. 
Где выспренние фразы на потоке, 
там скрипки вдохновения молчат. 

2004

    
     Мой город      

Ступая молча по камням, 
шагаю по твоей брусчатке, 
где тень преследует меня 
воспоминаний горько-сладких. 

Я вспомню каждый поворот 
дорог и улиц по соседству 
и перейду ту реку вброд, 
которая впадает в детство. 

А вечером покину дом 
в тот час, когда садится солнце. 
Фонарщик мне качнёт шестом, 
и газовый фонарь зажжётся. 

Пройдусь с расклейщиком афиш 
по улицам и переулкам 
в часы, когда ещё ты спишь, 
а звук шагов глухой и гулкий. 

На площадь с Ратушей войду, 
как в многомерное пространство, 
и с молодостью встречусь тут, 
вернувшись из далёких странствий. 

Вольюсь в студенческий поток 
помолодевшим многократно. 
В конспекте мелкий бисер строк 
нас в юность окунёт обратно. 

Под сводом арки в парк войду, 
в его тенистые аллеи 
и непременно встречусь тут 
с Любовью первою своею. 

Я на скамейку сяду с ней 
под сенью старого каштана 
и во влюблённость первых дней 
вернусь, от поцелуев пьяный. 

Здесь – оттиск прошлого в камнях, 
следы судьбы и предков тени... 
Мой город, примешь ли меня 
под сень надежды на спасенье? 

2004

    
      Странный сон      

Однажды мне приснился странный сон, 
потом не раз стал повторяться он. 
Обычно исчезают сны, как дым, 
но этот наважденьем стал моим. 

Над узкой львовской улочкой – луна, 
стоят стеной отвесною дома. 
Осенний ветер ставнями стучит, 
в окне мерцает огонёк свечи. 

Я под твоим окном стою внизу 
и вижу на щеке твоей слезу. 
Хочу тебе я что-то прокричать, 
но горло онемело вдруг опять. 

Запретная в твой дом закрыта дверь, 
как символ невозвратности потерь. 
Её не прошибить и не взломать. 
Как от бессилья не сойти с ума? 

Так безнадёжно высоко оно – 
под крышей недоступное окно, 
где словно рядом – неба потолок. 
Как вдруг земля уходит из-под ног... 

Беззвучным горлом что-то я кричу, 
ещё не верю, но уже лечу, 
вверх устремляясь плавно, чуть дыша. 
Восторгом наполняется душа. 

В твоём окне дрожит огонь свечи, 
и музыка печальная звучит. 

Нет, ничего чудесней не найти, 
чем, невесомость тела ощутив, 
в пространстве по-шагаловски парить, 
себя в нём без остатка растворить... 

Хотел бы я полёта волшебство 
над осенью раскрашенной листвой 
и чуда невесомости восторг 
вдохнуть в звучанье этих слов и строк, 

нащупав между сном и явью нить, 
прикосновенье счастья сохранить, 
увидеть связь событий и времён... 

Но я увидел просто странный сон. 

2002