Стыдясь своих имён, своих корней,
мы, в сущности, в той жизни ведь не жили, –
мы как-то приспосабливались к ней,
в духовном гетто, в веренице дней
существовали в обозлённом мире,

	где вирус антисемитизма
	распространялся, словно грипп.
	Как солнца луч ломает призма,
	ломались годы, люди, жизни
	от испытаний на изгиб.

	Со злобным перегаром ветер
	нам дул в затылок и в лицо,
	и нас провозгласила сплетня
	причиною всех бед на свете
	в бреду похмельном подлецов.

Мы на закланье отданы судьбой
в угоду предрассудкам и традициям.
Где был рождён, я не был сам собой.
Быть кем-то с второсортною душой?
Как с этой долей можно примириться?

	Там пятый пункт жёг, как позор,
	мне воздуха недоставало,
	а "битый жид" вошёл в фольклор...
	И память эта до сих пор
	во мне болеть не перестала.

	Немало дней с тех пор прошло,
	но рана кровоточит всё же.
	Всё ждёте, чтобы повезло, –
	зло порождает только зло,
	на зле добро взойти не может.